Сейчас Селюкин работает с детской одинцовской командой следж-хоккеистов "Умка". В силу ситуации с пандемией коронавируса Вадим занимается с юными спортсменами в онлайн-режиме. О том, что такое работа с детьми, что такое преодоление для паралимпийца, о силе технологий и о том, почему для спортсменов слово "инвалид" звучит обидно, Селюкин рассказал в интервью ТАСС.
— Вадим, расскажите об "Умке".
Я помогаю этой команде, стараюсь не пропускать занятий. Начал работать с ними, когда еще заканчивал играть в своем клубе "Феникс". Дети у нас разные — это не только ребята с поражением опорно-двигательного аппарата, это дети с разными заболеваниями, но мы не делаем никаких классификаций. У нас даже один здоровый ребенок допускается. Это средство реабилитации в чистом виде. И это детский спорт, они не готовятся к Паралимпиадам или к чемпионатам мира.
Я вообще не люблю, когда все это "скатывается" в сторону большого спорта. Возраст у детей самый разный — у нас, например, есть девочка Геля, ей четыре года. Сейчас ей изготавливаются саночки, сделаем ей яркую жилетку, чтобы другие поаккуратнее были. Знаете, они когда со льда выходят — у всех улыбки, все смеются. Вот этого мы и добиваемся.
— Так вы и девочек берете?
У нас одна уже есть, Наташа. А какая разница? В следж-хоккее есть женские команды, и за океаном их немало. И на взрослых соревнованиях в каких-то командах есть девушки, это допускается. Хотя это и единичные случаи. Некоторые девчонки хорошо катаются. И по-спортивному злые.
— Сколько лет "Умке"?
Осенью будет три года, это единственная команда в области. На ее открытие, помню, приезжал губернатор Московской области Андрей Воробьев. И Александр Овечкин приезжал.
—И какими глазами они на Овечкина смотрели?
А какими глазами можно смотреть на действующего хоккеиста, который уже легенда? Он уже на сто процентов будет в Зале славы. Все знают, кто он. Дети смотрели на него с открытым ртом.— Вадим, но ведь вы и ваша команда в Сочи тоже стали легендой. Вся страна помнит тот финальный матч с американцами. После финального матча в Сочи было ощущение, что арена взорвется от любви и восхищения к вам и к тому, что вы сделали.
У нас не было эйфории после финала. И тот финал я до сих пор не люблю вспоминать — неудачным он был. Осталась неудовлетворенность. Так что ничего особо тогда не изменилось для меня. Да, была радость от призов, от внимания — мы стали заслуженными мастерами спорта, у нас появились мечты, но мы быстро вернулись в реальность.
И все-таки мы стали тогда увереннее в себе, начали побеждать. Чемпионат Европы так вообще в одну калитку тогда выиграли. А потом нас всех отстранили, так что тот чемпионат Европы для нас был крайним. У меня осталась неудовлетворенность от спорта и травма, за которой последовало увольнение. Хотелось бы реализовать свои амбиции в этих ребятах, чтобы кто-то из них выстрелил — было бы классно.
— Вы помните свое знакомство с "Умкой"?
У меня на тот момент не было опыта общения с детьми в команде. Меня в первую очередь подкупило их отношение. Когда я впервые к ним пришел, они мне захлопали, смотрели на меня с открытым ртом. Когда я что-то начинал говорить в раздевалке, они мгновенно затихали, слушали. Такое отношение, такая восприимчивость — все это дорогого стоит. Во взрослой команде половина войну прошла, там другое. А здесь — тонкое детское восприятие.
Они постоянно подходят с вопросами, как сделать лучше то или другое. Они все время хотят учиться, и это невероятно подкупает. Сейчас я не представляю, что это может закончиться, что я перестану с ними работать.
— Какой он — коллектив детской команды по следж-хоккею?
Он куда больше, чем те, кого вы увидите на льду. Это и дети, и родители, от которых зависит в этом деле практически все. Если ребенка не привезут на лед, если не найдут времени на работе, все это может закончиться — ребенок просто не сможет этим заниматься. Да, у нас есть сани, есть амуниция, но ведущая сила — родители. Кто-то везет ребенка из Москвы, кто-то — из дальнего Подмосковья. Мама одного из наших лидеров Саши Собянина добирается к тренировке несколько часов. Хороший парень, хорошие результаты показывает. Но если его не будут возить — будет дома сидеть.
— А микроклимат какой?
Если у ребенка праздник, то у нас обязательно тортики, поздравления, чаепития. Думаю, такое во многих детских командах. Это очень тонкие моменты. Так что родители — такие же члены нашей команды.
— Вы обсуждаете с ними перспективы оказаться на Играх?
Да. У нас есть очень сильные ребята, и они нацелены на результат — быстрые, старательные, не пропускают никаких занятий, даже дома работают. На Играх в Сочи в американской команде играли школьники, уж два так точно (исключение на Играх в составе сборной США было сделано для 15-летнего школьника Броди Ройбала — минимальный возраст для попадания в состав составляет 16 лет — прим. ТАСС). Так почему же не обсуждать?— У вас берут всех?
Другой вопрос — ситуация в детском спорте и то, как набираются тренеры, как составляется сборная команда. На взрослом уровне все равно все нормализуется — это нормальный спорт с нормальным отбором по спортивным критериям.
Всех. У нас 50 процентов команды со льда самостоятельно подняться не могут. Им нужна помощь в силу физических ограничений. А в некоторых командах не берут таких ребят, стараясь их отодвигать в угоду тем, кто более спортивен, с более крепким торсом. Это ни хорошо ни плохо — это изначально выбранный спортивный вектор.
— Происходящее сейчас заставило всех этих детей оказаться дома. Вы понимали, насколько ваше расставание затянется?
Сначала 14 апреля готовились встретиться, но, когда поняли, что до конца месяца минимум сидим, осознали — так нельзя. Составили план, начали заниматься с резиной, с гантелями. Сейчас в плане работы я сделал упор на технику. Физику пока трепать не будем — весна, авитаминоз, и иммунную систему надо беречь, тем более существует и серьезная вирусная опасность.
— По сколько времени в день вы работаете?
Минимум час — час пятнадцать. И я думаю, пока этого достаточно. Плюс прошу самостоятельно поработать над техникой владения шайбой.
— Все детишки были готовы заниматься вот так — онлайн?
Все откликнулись, все же не просто вот так по домам сидеть. И я не просто так на диване сижу.
Знаете, я обычно не смотрю телевизор, а тут случайно просто фоном услышал: в одной передаче про белорусских слабовидящих рассказывалось, как они обучали компьютерной грамоте таких же слабовидящих. Их программа называется "Равный учит равного", и это эффективно работает, никто не халтурит. По сути у нас то же самое.
— Как ведете уроки онлайн?
Я показываю ребятам упражнения на басу (полусфера). Когда ты ее переворачиваешь, попробуй хотя бы головой покрути — упадешь. Это вопрос равновесия.
— По мне, так вы очень крепко на нем сидите.
Это у следж-хоккеистов один из любимых снарядов — без него никуда. На санях постоянно нужно соблюдать баланс, это только со временем до автоматизма доходит.
— Помню, как вы рассказывали про свои первые тренировки на санках. Все валились.
Смех один — падаешь по сто раз. При любой остановке. А тут дети, некоторые из них клюшки еле держат. Ничего. Учимся вставать, учимся падать.
— А ведь клюшки раньше обрезали из обычных, и такое я тоже помню.
Сейчас у нас уже есть несколько производителей в России. С этим проблем уже нет. И санки производят тоже в нескольких местах.
— Это после Сочи? Был ли прирост занимающихся после Игр в следж-хоккее?
В детском хоккее — да. Он развивается, появляются новые команды.
— Возможно, странный вопрос, но по сравнению с другими нашими звездами спорта у вас очень скромный инстаграм.
Я не очень его веду. У меня там всего 400 подписчиков — друзья, родственники и какие-то рекламщики в основном. Но я считаю, что инстаграм — зона тщеславия.
— А я вот не согласна с вами совершенно — это зона общения, зона познания и зона ответственности. Если люди будут видеть то, что вы делаете, о каком тщеславии речь может идти? Это пример и повод на себя с другой стороны посмотреть. Помните, как вы когда-то сами пошли плавать, прочитав в госпитале статью про парня без ног, который спасателем стал? А сейчас такие истории в соцсетях увидеть можно, и тиражность там куда выше.
Пожалуй, сейчас не буду с вами спорить. Возможно, и пересмотрю свое отношение к таким вещам. Тогда я действительно на его примере плавать пошел, следж-хоккея тогда у нас еще не было. Хотя это тоже, согласитесь, водный вид спорта. Мы очень скучаем по льду. Думаю, за это время ребята подтянутся — упорная домашняя ежедневная работа после коронавируса даст о себе знать.
— Для вас работа с командой по сути — общественная нагрузка?
Да, это что-то вроде тренера-общественника.
— А жить-то на что?
Мне на жизнь хватает, так что могу себе позволить такую роскошь — заниматься любимым делом на общественных началах.
— Сейчас Паралимпийский комитет России запустил проект "Спорт без преград", к которому уже подключились множество ребят-паралимпийцев. Мощная идея, мне кажется. Остались единой командой, поддерживают друг друга — тренировками, рассказами о спорте в своей жизни, о своих историях.
Это норма, так должно быть. Сборная не должна опускать руки. Как говорится, не было бы счастья, да несчастье помогло — научились пользоваться цифровыми достижениями, онлайн-конференциями. Надеюсь, это будет мотиватором для всех. И огромное уважение нашим паралимпийцам за этот проект. Жизнь не заканчивается.
Мы не привыкли долго сидеть дома — энергии много, а тратить ее некуда. Моя супруга каждый день на велотренажере работает, и дочка занимается. Спорт — это возможность тратить собственную энергию на саморазвитие. Не надо сидеть по углам перед монитором — оборудуй себе уголок с гантелями, включи тот же телефон, конференцию и работай. Особенно в командных видах: встретились, поработали, потренировались, пообщались, попрощались — "все, до завтра", "чайник у тебя со сборов еще, не забудь вернуть". Про чайник напишите обязательно!
— Слово даю!
Если серьезно, в паралимпийском движении слово "преодоление" — ключевое. Оно всех сфер жизни касается. До мелочей — на пляже на коляске без ног едешь, а дети вслед кричат: "Смотрите, дядя безногий". Преодолеем. Уверен, когда вся эта ситуация закончится, мы продолжим пользоваться возможностями интернета. Будем проводить онлайн-тренировки между командами, мы такое решение уже приняли. Надо двигаться. У нас, паралимпийцев, знаете, какое слово самое обидное?
— Какое?
Инвалид. Это страшное обзывательство. Очень обижает. Мы не инвалиды, мы паралимпийцы. И детям мы говорим то же самое. Если ты паралимпиец — нечего сопли жевать, иди и работай. Ситуации бывают разные, но психология спортсмена — сильная вещь
